Метаморфозы школьного образования в Крыму

«Я не могу уйти из школы, при виде всего, что там делается», - так начала свое письмо известный крымский педагог, учитель высшей категории Наташинской общеобразовательной школы Сакского района Галина Васильевна Первушина.

В конце 90-х в нашем колхозе им. М. И. Калинина начались метаморфозы. Эти превращения, эти социальные болезни горбачевского общества проникли и в советскую школу. Образование ухудшилось. Вторгалась чуждая идеология: украинизм, национализм. С настойчивостью вдалбливалось в сознание детей понятие «голодомор». Коррупция и мафия процветали не только в верхах, они проникали в низы общества, в село. Растаскивался и разворовывался колхоз. От деятельности ликвидаторов остались одни руины. Простые колхозники, наша школа еще держались за советскую мораль: продолжали звучать песни о России, о дружбе и мире. Но болезненные пятна общества с большой скоростью появились и на теле школы.

Первая беда - коррупция. Устроить у школьной кормушки своих, быть верным той партии, которая у власти: «Наша Украина», «Батькивщина», «Регионалы»... В школу устраивались не работать, а получать заплату. Директор и завуч - оба преподаватели украинского языка и литературы. Они мечтали украинизировать школу. Почетное место в школе и в районе занимал кабинет Украины, где горько соболезновали умершим от голода украинцам и называли виновниками голодомора Советскую власть, и в целом Россию.

Учащихся заставляли думать «по-другому». Им насаждались идеи европейской хартии. Ребенок может все: своевольничать, грубить, доносить на родителей и учителей. В школе практиковалось «стукачество», особенно на «неудобных» учителей. Все это поощрялось при поддержке отдельных ретивых учителей и родителей в лице депутата Сакского районного Совета 2006-2010 созыва, депутата крымского парламента 2010 – 2014 гг., а ныне депутата Государственного Совета нашей Республики Валерия Гриневича.

Создавался имидж учителя, которого можно приговорить даже к казни.

Снижались требования к успеваемости учеников, отсутствовала воспитательная работа в этом направлении. Учителя стали бояться подавать достоверные отчеты в районное отделение образования. Одна ложь – вот, чего добивались руководители школ. Когда я публично заявляла об этих фактах через средства массовой информации, то на меня тут же устроили гонения.

А вот пример из практики школьной жизни:

Директор на экзамене: «Никаких «красных» исправлений в работе моего сына. Я не хочу, чтобы из-за какой-то запятой он пострадал».

На экзамене по истории я как член экзаменационной комиссии, перемешала все заранее разложенные руководством школы экзаменационные билеты. Директор тут же при учениках накричала на меня, обвинила в жестокости к детям. С тех пор меня не допускают ни в одну экзаменационную комиссию. Чем дальше, тем смелее... Учитель на экзамене уже открыто указывает на допущенные ошибки слабыми учениками. Им же пишется правильный текст и т. д. Главная установка, чтобы все сдали. А что же учащиеся? Они знают, что учиться по сути дела не надо, все равно все сдадут. А учитель двойку не поставит, ибо боится и держится за свою работу. А кому нужны лишние хлопоты?

Вспоминая советскую школу, думаешь о том, какую большую и почетную роль играл учитель, особенно на селе. Он обязательно являлся общественником. Всегда и везде родители при встрече с учителем общались с ним вживую. Не было равнодушия к детям. Ученики умели читать, писать, поступать в высшее учебное заведение честно и справедливо. ЕГЭ продолжает разрушать школьное образование. Докатились до того, что сдавать экзамен по выбору, ученик должен ехать в другую школу. Доверие к учителю утеряно. Это удар по свободе мышления и творчеству учителя.

Проработав в школе 54 года, имея два высших образования (учитель русского языка и литературы и учитель истории), я с ненавистью отношусь к компьютеру (мобильнику). Пусть это прогресс. Но в чем? Неужели можно заэлектронить живую душу?

Ученик, научившийся скачивать текст из интернета, даже не читает его. Пересказать текст по просьбе учителя он, естественно, не может. «Я же выполнил работу, читайте и ставьте отметку», - заявляет он. Ну как его отблагодарить?

Зачем классный руководитель продумывает свой план воспитательной работы в классе?

Зачем дирекция школы пишет свой план воспитательной работы школы?

Зачем районный методический кабинет, как машина, без устали отправляет свои «указівки» в школу со строгой отчетностью, какие мероприятия нам, непонятливым сельским учителям, надо проводить? Поверьте, читатель, учителю с ребенком работать некогда. Копаемся в компьютерном мусоре и свалке бесконечных «указівок».

Единство в планировании воспитательной работы в школе отсутствует. Нет времени индивидуально заниматься с ребенком по своему плану. Дисциплина и на уроке, и на перемене упала. В речи учащихся все чаще слышится матерная брань. Никто не наказывает. Терпи и держи в школе ребенка до 15 лет.

О школьной демократии. Общешкольные собрания родителей, совещания, педсоветы проводит администрация школы, которая (только она) говорит и дает указания к действию, пугая Россией («Это вам не Украина!»). Это все те вчерашние, которые «боролись» за Украину и преследовали все русское! Как противно!

Об открытых уроках. По одному открытому уроку квалификацию не повышают. А в нашей школе – да. Открытые уроки – это однодневки (хотя к нему готовятся аж целую неделю). Провели открытый урок и до свидания. А дальше все по-старому, как было при Украине.

И последнее. Когда же придет в школу «настоящий день»? А он обязательно придет! Я в это свято верю. Только тогда я со спокойной совестью уйду на заслуженный отдых. А пока борьба за честную и справедливую школу продолжается.