На этот
раз ради чистоты эксперимента корреспонденты «Коммуниста Крыма» решили
отправиться не в какое-нибудь средненькое сельцо, которое одним из первых было
расплющено обломками некогда великой страны, а наоборот, в поселок, как нам
казалось, цветущий, бывшую центральную усадьбу крупного колхоза. В это село
проведен газ, центральные улицы не только аккуратно заасфальтированы, но на них
даже нанесена дорожная разметка, а площадь на въезде в село украшает недавно
возведенный храм, купол которого горит чистым золотом. Чудо, да и только!
Однако на самом деле это, увы, лишь красивый фасад, за которым, как и в других
крымских селах, прячется все та же разруха.
«В Чистополье
находится центральная усадьба колхоза «Родина», за которым закреплено 10 473 га
сельскохозяйственных угодий, в т. ч. 6269 га пахотных земель, хлебоприемный пункт
Керченского мелькомбината, отделение «Сельхозтехники», - вспоминаем
перелистанный по пути старый справочник.
- Колхоз «Родина» — крупное
многоотраслевое хозяйство с развитым полеводством и мясо-молочным
животноводством. В селе есть механические мастерские, цех по переработке
винограда… В средней школе села 36
учителей обучают 512 учеников. Работают библиотека с фондом около 7 тыс. книг,
участковая больница, столовая, 6 магазинов…».
Школа с полувековой историей в селе
осталась и по сей день. Про остальное лучше на ночь не вспоминать. Однако у
этого села, как мы и предполагали, история особая, не типичная.
В середине девяностых Чистополье
готово было пасть под пятой незалежности, как и большинство крымских сел, но в
последнюю минуту село выдернул из-под сапога разрухи местный житель, в будущем
- Председатель ВС АРК Анатолий Гриценко.
Один
в Чистополье
|
З
|
абравшись на крымский политический Олимп, Анатолий Павлович
не забывал про родное село и в буквальном смысле озолотил его. Однако мне
почему-то вспомнилась другая история. В давние времена мне довелось побывать в
родном городе Леонида Ильича Брежнева Днепродзержинске. Надеялся увидеть
сказочный город в стиле тысяча и одной ночи. Но колыбель Ильича мало чем
отличалась от других городов Днепропетровской области. Почему? На этот вопрос можем ответить только
сейчас: все дело в масштабе. У Гриценко хватило сил и возможности позаботиться только
об отдельно взятом селе. Брежнев, стоявший во главе Коммунистической партии
Советского Союза, заботился о каждом селе и городе, о всей стране. И не только
о своей.
Но вернемся на крымскую землю. Пир во
время чумы в Чистополье продолжался недолго. Вскоре Гриценко попал в немилость,
на него посыпались всевозможные шишки.
- После этого стало еще хуже, чем в
других селах, - признаются чистопольцы. – Главное – нет работы.
Теперь от былой славы в Чистополье не
осталось ничего. Кроме школы, златоголовой церкви, разметки на дорогах и газа.
И то с пользованием этим топливом в селе
проблемы (мы уже писали об этом в прошлом номере – Авт.)… И еще остались воспоминания. Воспоминания не
о сиюминутном гриценковском «чуде», а той стабильной, вольготной, достойной жизни,
которой жило село долгие годы во времена советской власти.
Не жизнь была, а песня
|
Н
|
адежда Яцкевич проработала в колхозе
тридцать семь лет. Пятнадцать из них -
на ферме:
- Если собрать
все свои награды, поощрения, медали, то потребуется большой мешок, чтобы все
это вместить, – горько шутит Надежда Васильевна. - В то время я жила как человек - и духовно, и
морально, и материально. Лучшего времени в моей жизни не было. Мы приехали сюда
в 1956 году из Киевской области. Тогда все мы жили в одном большом государстве,
которым гордились. Дети учились бесплатно, летом ездили в пионерские лагеря
тоже бесплатно. Теперь наших внуков воспитывает улица. Конечно, мы сами во
многом виноваты в том, что все развалилось. Я боюсь за будущее своих внуков. Вы
посмотрите, что сейчас показывают по телевизору – сплошной негатив. В стране
рост преступности, крошечные зарплаты и дороговизна. Кстати, когда я работала
заведующей столовой, помню, 15 копеек стоил завтрак, а 30 копеек - обед. На
завтрак была каша с котлетой, компот. А когда на поле отправляли обеды, так там
еще и добавочные порции были. Я прожила в этом колхозе, как хорошую песню
спела. А сейчас мне гадливо смотреть на все то, что происходит. Мы, старики,
уже вряд ли увидим что-то хорошее в этой жизни. Дай Бог, чтобы наши внуки
дожили до этого, хотя я очень сомневаюсь, что в таком государстве может быть
что-то положительное. Молодежи нечем заниматься в селе. Если раньше были
предприятия сельхозтехники, сельхозхимии, где можно было устроиться на работу,
то сейчас… Земля моя в аренде с 2000 года. Но в этом году я не получила от
арендатора со своей земли ни денег, ни зерна. Кстати, мне до сих пор не выдали
акт на эту землю.
Полная разруха
|
С
|
1975 года Татьяна
Носенко проработала в колхозе четверть века:
- По профессии, -
рассказывает она, - я технолог по
консервированию, но работала и по виноделию. Наш консервный цех перерабатывал
практически все. А винограда мы перерабатывали иногда даже больше, чем на
Багеровском винзаводе. По сорок тонн в день - были и такие показатели. Вино
делали в основном сухое. Потом у нас на заводе построили цех по производству
шипучего вина. Отправляли его во все уголки СССР. Консервы тоже отправляли и в
Красноярск, и на Урал, и в другие регионы. Оттуда привозили лес. Строили дома
для жителей, для молодых специалистов. Бесплатно, конечно.
В 90-е годы к нам начали предъявлять
требования, чтобы у нас были какие-то лицензии на производство консервов, вина.
Искали способ содрать денег. Огромные суммы. Колхоз уже не мог оплачивать эти
поборы, поэтому вскоре все наше хозяйство рухнуло. Оборудование консервного
завода порезали и сдали на металлолом.
Остались пустые цеха. Виноградники все выкорчевали, сады сгорели. Практически
ничего не осталось.
В конце шестидесятых Владимир
Петриченко работал в Ленинском районном
комитете партии, а в 1973 году его направили в колхоз «Родина» на «укрепление
руководства колхоза» на должность заместителя председателя колхоза (по сути он
был секретарем парткома – Авт.):
- Из колхозов Ленинского района колхоз «Родина»
был самый крупный, мощный, – вспоминает Владимир Петрович. - На тот период мы
имели 1200 голов крупного дойного рогатого скота, 2,5 тысячи голов держали на
откорм. Овец у нас было 10,5 тысячи
голов, свиней - 2,5 тысячи. А в целом поголовье скота насчитывало 25 тысяч. В
1973 году в колхозе работало около двух тысяч человек. Причем труженик,
выходящий на пенсию, оставался членом колхоза. С производственной программой мы
справлялись. Ежегодно сдавали государству 8-9 тысяч тонн зерна. Колхоз «Родина»
за свои деньги проводил водопроводы, строил дороги, Дом культуры, содержал
почту, школу, оплачивал освещение. Ну и художественная самодеятельность,
соответственно, была всегда на высоком уровне.
Нашему колхозу всегда везло с людьми.
Здесь были такие труженики, о которых и сейчас с теплотой вспоминают. В конце
каждой пятилетки лучшие колхозники награждалось правительственными наградами.
Ежегодно в сезон уборки зерна или овощей мы привозили в колхоз 200-250 человек
из Керчи. Для них были специальные
общежития. И мы никогда не испытывали нехватку рабочей силы. Мясо стоило в
среднем рубль за килограмм, любой колхозник мог купить его за наличные или
выписать в долг. Передовой механизатор за год получал более пяти тысяч рублей -
мог за год заработать на автомобиль «Жигули»!
P.S. Перед тем как вернуться домой, мы
прошлись по селу. Не только по случайно уцелевшей центральной части, но и по
окраинам, по развалинам бывших животноводческих и перерабатывающих комплексов.
Это все, что осталось от «Родины». Сегодня эти руины даже не охраняют. А чего
стены-то охранять?
Чуда не
произошло. Мы убедились, что нельзя в одном отдельно взятом селе кардинально
изменить ситуацию к лучшему. Только народная власть может решить проблемы
большинства. Власть, которую мы однажды потеряли, предали, но которую можно
вернуть.
Алексей СОМОВ,
фото автора
