Отшумел,
отгремел, отплясал, отсвистел День
народного единства. Тот самый нынешний
денечек, когда, по замыслу его учредителей,
я должен христосоваться с обоими
Чубайсами, младший из которых ограбил
меня, как и весь народ, и своими реформами
отправил к праотцами миллионы и миллионы
сограждан; когда я побегу обниматься
со Швыдким, русофобом и ненавистником
Пушкина; буду водить хоровод с Радзинским,
треплом о чем угодно, и Млечиным, лжецом
и мармеладным биографом президента;
когда я пожму руку Сечину, гребущему в
день по миллиону, и стану пить-плясать
с другими подобными выкормышами нынешней
эпохи. Пардон, учредители, ничего этого
я не сделал.
Всем
понятно? Под красным! А ведь Брусилов
еще не мог знать, что то трехцветное
знамя станет знаменем предателя Власова.
А помянутые господа Деникин, Колчак,
Врангель не могли знать, что организатор
интервенции Черчилль потом признает:
«Ошибочно думать, что мы сражались за
дело враждебных большевикам русских.
Напротив, белогвардейцы сражались за
наше дело». Он знал, что говорил.
Так
вот и я, по примеру прославленного
генерала, не побежал миловаться-целоваться
с монстрами нынешней эпохи, а побежал
к Боровицким воротам на открытие
памятника своему святому тезке.
Взглянул —
лепота! А тут и президент, и глава
правительства, и патриарх… Произносят
важные речи… А это кто вылез из-за спины
президента? Батюшки, да никак
равноапостольная вдова, к сожалению,
подзабытого поэта Солженицына. Ведь
уже седая, а до чего мобильная старушка!
Вспомнилось обсуждение на телевидении
фильма «В круге первом». Как она стыдила
родину за то, что ее, родины, шустрые
ребята подсмотрели кое-что у американцев
насчет атомной бомбы. «Это же воровство! —
голосила дама в обиде за Америку, где
столько лет прожила, и до сих пор у нее
там роскошное поместье. — Они украли!
Позор!».
А
недавно во Владивостоке на памятнике
супруга повесили объявление: «ИУДА».
Она и тут гневно клеймила народных
мстителей: Вандалы! Гунны! Сатрапы!
И
уж совсем недавно… Оказывается, в Москве
есть музей ГУЛага.
И вот на днях молодые энтузиасты
Московского комсомола напротив входа
в этот музей для солженицынских друзей
соорудили ворота и повесили на них
чучело того же супруга с той же вывеской
«ИУДА». Вот прилипло! И опять мадам —
в бой за святую правду и ее апостолов!
Мне тогда, как автору книги о Солженицыне
«Гений первого плевка», позвонили с
какого-то телевидения и попросили
отклик. Я написал: конечно, чучело. И всю
жизнь был чучелом, но не огородным, а
литературным — злобным, несъедобным,
низкопробным.
Но
что это? Она выходит из-за спины президента
и тоже толкает речь: «Памятник князю
Владимиру — не просто еще одно
украшение нашего города…».
Мадам,
памятники ставят не для украшения, это
не фонтан. И не ваш город Москва, хоть у
вас тут до сих пор и есть еще одно
поместье. Ваш город — американский
Кавендиш, где почему-то нет памятника
супругу.
«На
фоне памятника князю будут фотографироваться
гости столицы…»
О
Господи! Пожалей ты ее….
«Двадцатый
век был для России веком предельных
испытаний… Войны, коллективизация,
ГУЛаг…»
Все
в одном ряду! Ну что вы знаете, мадам, о
коллективизации, кроме того, что втемяшил
вам своими сочинениями всю жизнь
проживший не по лжи муж! А я помню
коллективизацию в нашей деревне Рыльское
Куркинского района Тульской области.
И мой дед Федор Григорьевич Бушин был
там председателем колхоза им. Марата.
Заходите ко мне, я вам расскажу, что
такое коллективизация. Почитаем вместе
«Поднятую целину» Шолохова, которого
вы со своим супругом оболгали от зависти
и ничтожества.
«У
нас пока нет единения и согласия. Из
главных разногласий — оценка нашего
прошлого…»
И
тут супругу вашему и вам лично нет равных
по вкладу в одурачивание народа, по
обилию семян раздора, лжи и злобы. Сколько
там — 15 томов, что ли? Или 50?
«Вопрос
ко всем нам и к каждому из нас: как мы
выглядим на фоне памятника святому
князю Владимиру?»
Мадам,
ну кто так говорит: «на фоне святого…»?!
И думать вам надо не о памятнике, а о
живом народе: как вы с супругом предстанете
перед его лицом, как выглядите вы,
наперсники разврата, перед ним со всем
вашим многолетним враньем, злобностью,
холуйским и лживым прославлением Америки
как всемирной благодетельницы, наконец,
со своими поместьями по обе стороны
океана, — словом, со всей мерзостью
ваших жизней. «Тогда напрасно вы
прибегнете к злословью, оно вам не
поможет вновь…»
7
ноября была 75-я годовщина знаменитого
парада на Красной площади в честь 24-й
годовщины Великой Октябрьской
социалистической революции. И ныне был
парад. Военный парад. Ну, конечно, что
за парад тогда был, какому событию он
был посвящен, об этом — ни слова.
Однако мы услышали имена Жукова,
Рокоссовского, Катукова, которые, правда,
никакого отношения к тому параду не
имели, они были с войсками на фронте, но
сегодня это не важно: ведь раньше-то ни
одно имя не называли, словно предателей
или прокаженных. Кроме того, по площади
промаршировали в полушубках того времени
солдаты с развевавшимися на ветру
красными знаменами, на которых —
Ленин! А главное — священный Мавзолей
Ленина впервые за много лет не был
упрятан под матрасами. Но и это не все!
По первому каналу телевидения была
показана кинохроника того самого
легендарного парада 1941 года. И мы видели
Сталина, произносящего речь, видели
командовавшего парадом маршала Буденного
и всех, кто стоял в то трагическое и
победное утро на Мавзолее.
После
этого не укатит ли мадам Солженицына в
свой Кавендиш? Посмотрим.
Владимир
Бушин,
(Москва)
