Произошедшие
2 мая в городе-герое Одесса трагические события, в результате которых погибли несколько
десятков мирных, ни в чем не повинных граждан, а сотни получили увечья, заставляют
ужаснуться от одной только мысли, что это произошло в мирное время. То, что произошло
в здании Дома профсоюзов Одессы, невольно наталкивает на воспоминания о деревни
Хатынь в оккупированной гитлеровцами Белоруссии, где более чем 70 лет назад украинские
националисты, окружив деревню, согнали всех жителей в сарай и подожгли. Тех, кто
пытался бежать, расстреливали из автоматов и пулеметов. В огне сгорели 149 жителей,
из них 75 детей младше 16 лет. Сама деревня была буквально стерта с лица земли.
Сегодня
некогда уютный курортный город Одесса погрузился в траур. На родине шуток и розыгрышей
царит скорбное молчанье в память о погибших.
Журналистам
газеты «Коммунист Крыма» удалось встретиться с одним из очевидцев одесской трагедии,
чудо выжившим в страшном пожаре, который устроили приспешники киевской хунты. Предлагаем
вниманию наших читателей рассказ одного из участников народного движения «Куликово
поле», депутата Одесского облсовета Алексея Албу.
- Когда я узнал, что в центре Одессы начались
беспорядки, вместе со своими товарищами приехал на площадь Куликово поле. Там было
достаточно много людей и царил хаос. Не было единого центра принятия решений. Кто-то
призывал строить баррикады, кто-то кричал, что нужно разбирать брусчатку, то есть
была полная дезорганизация. Когда появилась толпа ультраправых, все люди, которые
были на Куликовом поле, начали забегать в здание Совета федерации профсоюзов Одесской
области. Конкретной команды не было. Также до сих пор остается непонятным, кто открыл
дверь. Я тоже был вынужден зайти в здание вместе с людьми, потому как не мог оставить своих товарищей в такой ситуации.
Потом в нас полетели камни от ультраправых, и мы начали бросать камни в ответ. Но
после того, как с их стороны прозвучали выстрелы, мы в срочном порядке забаррикадировали
двери. Внутри была суматоха. Затем мы увидели, что толпа ультраправых начинает окружать
здание. Мы начали кричать сторожу, чтобы он не открывал ворота во внутренний двор,
но тот нас не послушал. Какое-то время продолжалось сопротивление. Мы забрасывали
ультраправых камнями. С верхних этажей по нападающим бросали вазоны с цветами и
все, что попадалось под руку. Но с их стороны начали применять слезоточивый газ,
дымовые шашки и в окна полетели «коктейли Молотова». Началось возгорание в нескольких
частях здания. Огонь пытались потушить, но гидранты не работали (скорее всего, это
было сделано намеренно). Я находился на втором
этаже. Вдруг я услышал, как кто-то крикнул, что нападающие прорвались в здание.
Мы с группой товарищей стали подниматься наверх, но потом поняли, что если случится
большой пожар, мы не сможем выбраться из здания и попадем в ловушку. Я предложил
бежать в правое крыло здания, которое выходит в сторону железнодорожного вокзала,
чтобы в случае чего выпрыгнуть из окна и бежать в сторону вокзала. Но нам не удалось
выбить дверь в кабинет, чтобы пробраться к окнам. В этот момент ультраправые боевики
выломали дверь с черного входа и стали подниматься наверх. Мы рванули в сторону
центральной части здания, нападающие стали преследовать нас. Третий этаж был весь
задымлен. Возле лестничной клетки мы увидели группу людей, которые пытались вылезти
через окно во внутренний двор. В этот момент нас настигли ультраправые, произошла
небольшая стычка. Они отступили на этаж выше и стали кричать о том, что нам не стоит
бояться, что они – одесситы и готовы выпустить женщин, но при этом не более двух.
К этому времени во внутреннем дворе появились правоохранители и пожарники. С пожарной
машины к нашему окну приставили лестницу, и люди, находившиеся рядом с нами стали
постепенно выбираться. Женщин пропустили вперед. Когда мы спустились во внутренний
двор, то попали в руки ультраправых боевиков, нас начали избивать различными предметами
– цепями, арматурой, кастетами, и все это происходило на глазах у правоохранителей.
Однако, когда я упал на землю в результате сильного удара в голову, двое милиционеров
подбежали и накрыли меня щитами, чтобы не дать ультраправым добить меня. Если бы
к тому времени возле здания не было журналистов, которые снимали происходящее, возможно,
меня бы уже не было. Нас отвезли в автозаке в Малиновский райотдел милиции. Там
нас пересадили в «скорые» и отвезли в первую городскую больницу. После того, как
мне наложили швы на рану головы, мы с товарищем решили не дожидаться результатов
обследования и в срочном порядке покинули медучреждение. Мы опасались того, что в этой суматохе нас могли
бы арестовать. И наши опасения подтвердились, потому как всех выживших в скором
времени арестовали. Только спустя сутки я осознал, из какого ада мы выбрались. Дома
я не появлялся. Мне сообщили, что возле моего дома круглосуточно дежурят ультраправые.
А вечером 8 мая я узнал, что готовится мой арест, поэтому в срочном порядке покинул
Одессу вместе со своими родными и близкими товарищами.
- Алексей Дмитриевич, как Вы считаете,
это была спланированная операция?
- Безусловно, 2 мая произошла спланированная
карательная операция с целью запугивания мирного населения, которой руководили не
17-18-летние футбольные хулиганы. Это были хорошо подготовленные боевики возрастом
по 40-45 лет с огнестрельным оружием и в бронежилетах. Но мы видим, что вышло все
с точностью наоборот – народный протест усилился в разы. Так, 4 мая одесситы взяли
штурмом городское отделение милиции и освободили около 30 человек, которые были
незаконно задержаны 2 мая. Когда я смотрел фотографии
в Интернете, то видел людей с пулевыми и ножевыми ранениями, у которых были обожжены
только лица. Это невольно наталкивает на мысль, что там шла физическая расправа.
Многие сгорели, но большая часть погибла не от огня, а от рук ультраправых боевиков.
На следующий день после трагедии я пытался дозвониться своему другу Андрею Бражевскому,
который тоже был на Куликовом поле. Трубку взяла его крестная, которая сказала,
что его уже нет. Она сказала, что Андрей выпрыгнул из здания и оставался жив, но
его добили на земле. Я считаю, что выживших добивали не только потому, что испытывали
звериную ненависть, но и потому, что они являлись свидетелями тех страшных зверств,
которые творились внутри здания. Сегодня в СМИ сообщается, что в результате трагических
событий в Одессе погибло около 50 человек, но эта цифра занижена в несколько раз.
Мне тяжело назвать точное количество человек, которое находилось в Доме профсоюзов,
приблизительная цифра – 200-250 одесситов. Но когда мать моего погибшего друга приехала
в морг на опознание, ей показали около 60 фотографий погибших. Так что число жертв
значительно больше, чем сообщают СМИ.
- Алексей Дмитриевич, на Ваш взгляд, можно
ли было избежать кровавого сценария, который сегодня реализуется по указке киевской
хунты на юго-востоке Украины?
- Этого кровавого сценария можно было
избежать при условии, если бы центральная власть пошла на уступки жителей юго-востока.
Но проблема в том, что власть не слышит и не хочет слышать народ. Наоборот, она
настроена только на то, чтобы всеми возможными способами подавить этот протест.
И сегодня мы видим результаты этого фашистского режима. На мой взгляд, говорить
о каком-то диалоге в этой властью, уже не уместно.
- Каковы дальнейшие планы активистов народного
движения «Куликово поле»? Что Вы намерены предпринять?
- На сегодняшний
день движение «Куликово поле» фактически обезглавлено, многие лидеры арестованы,
многие активисты покинули родной город. Но мы пытаемся скоординировать борьбу всех
протестных групп на расстоянии. И, безусловно, планируем в ближайшее время вернуться
в Одессу и продолжить борьбу. Также 5 мая мы попытались провести внеочередную сессию
областного совета для того, чтобы дать оценку тем событиям, которые произошли 2
мая, и мы хотели поставить вопрос о создании депутатской комиссии по расследованию
трагических событий с привлечением родственников погибших людей. Однако власть сделала
все, чтобы отменить эту сессию. Недавно в Донецкой и Луганской областях Украины
прошли референдумы о самоопределении этих регионов, в результате которых за государственную
самостоятельность проголосовало большинство избирателей. Я не исключаю, что в скором
времени и в Одессе будет проведен подобный референдум. Очевидно, что реализовать
эту инициативу будет крайне тяжело, но мы сделаем для этого все, что в наших силах.
Беседовала
Алена ТАРАНЕНКО,
фото
Александра ЖУКОВСКОГО
