Республика
Крым отмечает 95-летие окончательного
установления Советской власти. Что
пришлось пережить Крыму в борьбе за
установление Советской власти – об
этом наша публикация.
В
преддверии подписании Брестского
договора между Советской Россией, с
одной стороны, и Германией, Австро-Венгрией,
Болгарией и Турцией – с другой,
подписанного 3 марта 1918 г., в том же
Брест-Литовске 9 февраля состоялось
подписание Брест-Литовского соглашения
между Украинской Центральной Радой и
странами Четвертого союза с целью
уничтожения Советской власти на Украине,
провозглашенной 1-м Всеукраинским
съездом Советов 25 декабря 1917 г. Четвертый
союз признал Украинскую Народную
Республику (УНР), возглавляемую Центральной
Радой, независимым государством,
правомерным вступать в международные
отношения. После подписания соглашения
с УНР, державы Четвертого Союза предъявили
Советской России ультиматум и 18 февраля
начали оккупацию территории Украины.
И уже 1 марта германские войска заняли
Киев. Впервые в новейшей истории молодая
республика Украина буквально сама
пригласила на свою территорию иностранных
военных, еще недавно числившихся заядлыми
врагами. В обмен на «любезность» со
стороны Германии УНР обязалась до 31
июля 1918 г. поставить своим новым хозяевам
60 миллионов пудов хлеба, 3 миллиона пудов
живого веса рогатого скота, 400 миллионов
яиц и в большом объеме уголь.
Согласно
Брестскому договору от 9 февраля, Крымский
полуостров признавался неотъемлемой
частью территории РСФСР. Однако
империалисты Германии давно уже мечтали
о Крыме. О намерениях Германии превратить
Крым в свою колонию хорошо было известно
тогдашним союзникам Германии –
австрийцам. Главнокомандующий Восточной
австро-венгерской армией писал министру
иностранных дел Австро-Венгрии: «По
моему мнению, германцы для этой цели
намерены оставить за собой Крым, как
свою колонию или в какой-либо иной форме.
Они никогда уже не выпустят из своих
рук ценного Крымского полуострова».
И
уже 18 апреля 1918 года германские войска
в нарушение Брестского договора вторглись
в пределы Крыма, а 1 мая оккупировали
весь полуостров. Какие цели преследовали
оккупанты? Во-первых, свержение Советской
власти и ее уничтожение. Во-вторых,
овладев Крымом и Черноморским флотом,
германские империалисты мечтали об
овладении Кавказом, Ираном, Ираком и
Индией. В-третьих, продовольственная
подпитка своей армии. В-четвертых, вывоз
в Германию особых культурных ценностей,
которые в большом количестве имелись
в Крыму. В-пятых, любыми путями оторвать
Крым от России и способствовать
марионеточному правительству гетмана
Скоропадского о быстром включении
полуострова в состав Украины.
Итак,
планы намечены, оккупанты приступили
к действиям. В первую очередь оккупанты
отменили все декреты, изданные
правительством Советской социалистической
Республики Тавриды. Запрещена была
коммунистическая идеология. Все
сочувствующие Советской власти подлежали
репрессиям. Была организована охота на
всех оставшихся в Крыму коммунистов.
Сотни людей казнили оккупанты, почти в
полном составе были зверски убиты члены
первого Советского правительства Крыма.
На
территории Крыма германское командование
стало проводить политику неприкрытого
грабежа и насилия. Секвестру подлежало
имущество бывшего Российского государства
и Всероссийского земского союза.
Реквизиция коснулась также городской
собственности и отчасти имущества
частных лиц. Так, например, в Севастополе
оккупанты забрали все запасы продовольствия:
месячный запас муки, четырехмесячный
запас сахара, около 900 пудов чая, свыше
500 тысяч консервных банок и другое. Были
разграблены все склады военного и
военно-морского пароходного ведомства,
имущество морского Севастопольского
завода. Убытки, причиненные оккупантами
в Севастополе, по подсчетам специальной
комиссии, определялись в сумме
2 563 321 811 рублей. Убытки по
Симферополю исчислялись в сотни тысяч
рублей золотом. В том же Симферополе
немецкие оккупанты целиком вывезли
оборудование аэропланового завода
«Анатра», в результате чего завод
прекратил свое существование. Ограблению
подвергались крымские заводы, фабрики,
больницы, культурные учреждения. Так,
например, в Симферополе было расхищено
имущество больницы для беженцев.
Полностью была разграблена гостиница
«Гранд отель» в Севастополе. В Бахчисарае
из Ханского дворца оккупанты похитили
много ценного музейного и дворцового
имущества. Генерал Кош, командующий
немецкими войсками в Крыму, лично увез
предметы древнего искусства, доставляемые
ему из бывших имений графов и князей с
Южного берега Крыма, в том числе и
предметы, принадлежавшие бывшей царской
семье из Ливадийского и Массандровского
дворцов.
Грабилась
и крымская деревня. Все крестьянские
хозяйства облагались натуральным
налогом. Лица, имеющие кур, были обязаны
ежедневно поставлять от каждой курицы
два яйца, владельцы коров, дающих молоко,
ежедневно должны были доставлять по
два фунта (800г) масла, четыре фунта сыра
или четыре фунта творога. Держатель
овец и коз был обязан сдавать определенное
количество шерсти. Вот один из приказов
германского коменданта города Ялты:
«На все запасы шерсти, как очищенной,
неочищенной, а также находящейся еще
на овцах, в Ялтинском военном округе
налагается арест. Все сведения о запасах
должны быть даны в императорскую
германскую комендатуру до 15 июня с. г.
Каждая продажа и перепродажа, а также
всякие коммерческие сделки строго
запрещены. Всякий нарушающий сие
постановление штрафуется крупными
денежными штрафами и конфискацией
шерсти…».
Надо
прямо сказать, что труднейшие испытания
выпали на долю крымской деревни.
Германское командование возвращало
помещикам имущество и землю, отданные
малоимущим крестьянам Советской властью.
Специально созданным повсеместно
оценочным комиссиям предстояло определить
материальный ущерб, нанесенный помещиками.
За разгром помещичьей усадьбы
ответственность несла вся сельская
округа, в пределах которой оказалось
разграбленное имение. Военное командование
обязало крестьян своевременно обрабатывать
всю пахотную землю, а в случае надобности
привлекало их на принудительные работы.
Кроме того, вводилась подушевая подать
со всего работоспособного населения
от 16 до 60 лет, от которой освобождались
только германские подданные. Налог
взыскивался в десятикратном размере,
не считая натурального.
Немецкие
оккупанты рассматривали население
Крыма как «туземных жителей германских
колоний». В Севастополе, Симферополе,
Керчи, Феодосии, Евпатории и Ялте все
гражданские лица старше 10 лет обязывались
иметь удостоверение личности, которое
полагалось постоянно носить при себе.
Тот, кто не имел такого документа,
подлежал аресту как шпион. Оккупационные
власти ввели цензуру. Издавались лишь
официальные ведомости, где публиковали
главным образом приказы и распоряжения
германского военного командования. При
нарушении и неисполнении «туземными
жителями» распоряжений и приказов,
издаваемых военными начальниками, к
ним применялись законы германского
полевого суда: денежный штраф от 500 до
20000 марок, тюремное заключение от 2-х до
5-ти лет или смертная казнь. Это не были
простые угрозы: они подкреплялись
постоянно террором и казнями. Практически
во всех городах Крыма шли массовые
обыски, облавы и аресты. Многие из
задержанных, как правило, приговаривались
к смертной казни. А аресты в Крыму
происходили ежедневно.
Многих
жителей Крыма насильственно привлекали
к работе на Германию. Так, например,
военная комендатура города Керчи 24 мая
издала приказ, обязавший всех рабочих
Керченского порта грузить уголь на
немецкие судна. Кроме того, оккупанты
проводили принудительную вербовку
рабочих для отправки их в Германию.
Почти целиком была отправлена в Германию
команда линкора «Воля».
Для
реализации своих планов германское
командование сформировало в Крыму
марионеточное краевое правительство
во главе с генералом Сулькевичем из
литовских татар. Время показало, что
правительство Сулькевича не смогло
справиться ни с одной задачей, как в
сфере социально-экономической политики,
так и в обустройстве гражданского мира
на полуострове. Да и могло ли такое
правительство что-либо сделать, если
оно было полностью под контролем
оккупантов.
Прямую
поддержку немецким оккупантам оказали
часть крымских татар и большое крыло
из числа немцев-колонистов. В начале
мая 1918 года в Крым приехал германский
министр колоний фон Линдеквист. По этому
случаю в деревне Хлопковое (Бютень)
состоялся сход немцев-колонистов. В
резолюции, принятой сходом немцев-колонистов,
прямо говорилось: «Немецкая колония
Крыма приветствует немецкую армию и
Германию, выражает благодарность за
поддержку, выявляет свои стремления к
полному культурному объединению с
родной Германией. Немецкие колонисты
просят распространить германскую власть
на весь Крым…».
Свою
преданность оккупантам проявили и
крымские татары, пытавшиеся сразу же
после Февральской революции отделиться
от России и создать в Крыму ханство под
протекторатом Турции. Один из лидеров
Курлутая Дж. Сейдамет заявил: «Есть одна
великая личность, олицетворяющая собой
Германию, великий гений германского
народа… Этот гений, охвативший всю
высшую германскую культуру, возвысившись
в ней необычную высь, есть не кто иной,
как глава Германии, император Вильгельм,
борец величайшей силы и мощи». Это было
сказано тогда, когда верхушка меджлиса
надеялась на формирование своего
кабинета министров. А до этого эти же
лидеры полностью были ориентированы
на Турцию. Тот же Дж. Сейдамет ранее
заявлял: «Крымец будет защищать не
только свои интересы. Он думает и о
колыбели турко-татарского мира –
Туркестане и Приволжских районах. Он
считает своим идеалом и туда дать дух
и жизнь». Быстро переориентировавшись,
курлунтаевцы запели другую песню. От
имени Курлутая был направлен на имя
кайзера Германии Вильгельма ІІ меморандум.
Они просили кайзера преобразовать Крым
«в независимое нейтральное ханство,
опирающееся на германо-турецкую
политику», и просили об «образовании
татарского правительства в Крыму с
целью совершенного освобождения Крыма
от политического господства русских».
В
порыве преданности оккупантам, лидеры
Курлутая и немцы-колонисты устроили
публичное «братание». Они определили
для себя общего врага – Советскую
власть. Как сообщала одна из крымских
газет, они настолько расчувствовались,
что бросались лобзать руководителей
собрания и присутствовавших на нем
германских офицеров. Они восторженно
повсюду встречали оккупантов и
впоследствии служили им в качестве
проводников и информаторов о положении
дел в Крыму. Оккупанты отвечали им
взаимностью. Из числа крымских татар и
немцев-колонистов в скором времени
будут сформированы карательные отряды
для расправы с мирным населением
полуострова, и в первую очередь с
находившимися в подполье коммунистами.
Однако
их расчет на формирование правительства
Крыма потерпел крах. Их оккупанты
использовали только для «внутреннего»
употребления. Крым настолько был
разношерстным по своему социальному,
классовому и национальному составу,
что оккупантам приходилось учитывать
и этот факт в своей ежедневной политике.
Не дремала и русская буржуазия, которая
была представлена в Крыму в большом
количестве, особенно увеличившаяся
сразу после Февральской революции.
Здесь, в Крыму, находились и бывшие
царские чиновники, и «вся краса» Февраля,
политические и общественные деятели
разных мастей, начиная от монархистов
и заканчивая меньшевиками и эсерами.
Каждый из них выжидал своего часа.
Стараясь сберечь свои капиталы и
имущество, российская буржуазия
первоначально вела себя пассивно, как,
между прочим, и крымская интеллигенция
в целом. По свидетельству современника,
«интеллигенция в лице чиновников,
педагогов, врачей и целой сворой
адвокатов, была сплошь заражена
«февральской» болезнью: политической
маниловщиной, безволием и мягкотелостью
с большой примесью революционности. Не
способная ни к какому практическому
делу, храбрая на словах, но трусливая
на деле, жадная и критикующая всех и
вся, она при первом намеке на возможность
открытой борьбы с большевиками
(январь-апрель 1918г.) испуганно окопалась
на останках своего «мещанского счастья»
и только о том и помышляла, как бы сберечь
свои сундуки и комоды». И все же она
ждала избавления от немецких оккупантов
не со стороны большевиков, которые еще
в первом своем правлении серьезно их
затронули. Она ждала помощи от все
усиливающей на юге России Белой армии
при помощи стран Антанты. И их расчеты
вскоре получат свое реальное воплощение,
когда режим генерала Сулькевича падет,
а германские оккупанты уступят свое
место интервентам из Антанты. Она будет
чуть позже рукоплескать и Деникину, и
Врангелю, считая их своими избавителями,
даже не чувствуя, что их Родина – Россия,
уже давно определилась в своем большинстве
– за Россию Советскую. Но это будет
потом. А пока в Крыму хозяйничали
германские оккупанты.
Оккупировав
Крым, германские власти запустили свой
проект окончательного отторжения Крыма
от России и присоединении полуострова
к гетмановской Украине. Чтобы оправдать
свое присутствие в Крыму, в разрез
Брестского договора, Берлин всячески
подталкивал Киев к распространению его
власти на Крым. Первый пробный камень
был брошен в апреле 1918 года, когда
«вступивший в должность» командующего
флотом атаман Мисников, отдал приказ,
согласно которому на всем флоте должны
были быть подняты украинские флаги, как
и над севастопольской крепостью, а
«всякое вооружение против УНР, ее власти
и имущества, выступление отдельных лиц
и организаций именовалось «разбойничьим».
Украинские флаги были подняты, но,
чувствуя недовольство большинства
крымчан, оккупанты их быстро заменили
на германские. Но украинская карта
продолжала разыгрываться оккупантами
на полуострове.
Вот
уже сам гетман всея Украины пан
Скоропадский пишет письмо германскому
послу на Украине фон Мунну: «Особое
значение для возрождения Украины имеет
установление ее границ, особенно южной,
и, таким образом, овладение Крымом.
Присоединение Крыма имело бы то значение
для Украинской державы, что она была бы
обеспечена продуктами первой необходимости,
как соль, табак, вино и фрукты <…>.
Владение Крымом дало бы еще и возможность
сберечь на Украине много средств,
организуя новые и отстраивая старые
курорты. Кроме того, владея южным берегом
Крыма, Украина получила бы такие природные
порты, как Севастополь и Феодосия».
Поддерживая
в Киеве Скоропадского, а в Симферополе
Сулькевича, играя на их противоречиях,
германские оккупанты втихую грабили и
Украину, и Крым, выколачивая из них
продовольствие, природные богатства и
ценное имущество. При малейшем ослушании
оккупантов правительству Сулькевича
тут же угрожали включением Крыма в
состав Украины. Втайне от крымского
правительства, Киев, подогреваемый
Берлином, в июле 1918 года дошел до Перекопа.
Но встретив там сопротивление, вынужден
отойти на 8 верст севернее Перекопа.
Марионеточный режим Скоропадского
объявляет Крыму экономическую блокаду.
Киев наглухо закрывает свои границы с
Крымом и запрещает ввоз на территорию
полуострова каких-либо товаров. Это
была первая продовольственная блокада
украинских властей по отношению к Крыму
и, как оказалось, не последняя. Новейшая
история тому подтверждение.
Чтобы
не допустить военных столкновений,
Германия усаживает обе стороны за стол
переговоров. В сентябре 1918 года была
сформирована крымская делегация для
поездки в Киев. Переговоры тянулись
вяло из-за серьезных разногласий сторон.
Так ни о чем не договорившись, обе
делегации вскоре прекратили всяческие
переговоры. А чуть позже с политической
арены сойдут и гетман Скоропадский, и
генерал Сулькевич как политические
банкроты, как впрочем, и их ставленники
– германские оккупанты. В ноябре 1918
года вынужден бежать из Киева в Берлин
мертворожденный гетман Скоропадский,
а из Симферополя никчемный политик
Сулькевич. А немецкие оккупанты стали
быстро эвакуировать свои войска из
Крыма, прихватив с собой к уже награбленному
и остатки кораблей Черноморского флота.
Так
бесславно закончилась первая интервенция
в Крым. В борьбе с оккупантами мужала
партия большевиков. Но Крыму суждено
пережить еще одну оккупацию – стран
Антанты. Пять месяцев понадобилось
большевикам, чтобы изгнать с территории
и этих завоевателей.
Валерий
Лавров
