Совсем недавно проводили мы в последний путь удивительного человека, убежденного коммуниста, настоящего рабочего, что называется, соль земли, одного из зачинателей некогда гремевшего в нашей республике рабочего движения…
Правда, постановка вопроса о том, что попрощались мы с «одним из» все же неверна. Не бывает «одних из», каждая личность по-своему индивидуальна и неповторима. А уж каким неповторимым, исключительным, своеобразным, имевшим свой особый, критичный, но и оптимистичный взгляд на окружающий мир, был Анатолий Стефанович Василенко, так тут и говорить нечего. Тем более, что и жизненный путь его был непростым, извилистым, порою необычайно трудным, драматичным, однако и светлым, наполненным добрыми делами и неизбывной верой в торжество социальной справедливости, всепобеждающей правды и прогресса, в общем, всех тех слагающих, без которых человеческое общество обходиться не может, если оно, конечно, стремится жить по-человечески, по совести и так, чтобы, как говорил Николай Островский, «…не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы».
Жизнь прожить, как известно, — не поле перейти. И вспоминая сегодня Анатолия Стефановича, его добрый мудрый взгляд, понимаю, что он жизнь свою, ой как покрутившую и помотавшую его, прожил достойно. Может быть и не так, как хотел, но честно, без лжи, лицемерия, подхалимства, лизоблюдства, угодничества, сплетен, оговоров, подлости, шантажа и двурушничества. Без всего того, что настоящего, благородного душою человека просто недостойно. Хотя, разумеется, это не значит, что с этими людскими пороками он никогда не сталкивался. Нет. Соприкасался и не раз, наблюдая и огорчаясь от того, как же люди могут низко падать, уподобляясь всему низменному, и лишь ради того, чтобы быть при положении, должности, статусе, на плаву…
Но зачем, спрашивал себя неоднократно Анатолий Стефанович, нужна такая бесчестная жизнь, наполненная обманом и готовностью безропотно пресмыкаться? Ради большой должности? Мнимого благополучия? Сытой, безбедной жизни? А может лучше жить скромно, в чем-то себя ограничивая, но при этом с чистой, незамаранной наносной грязью совестью? Чтобы она не будила и не мучила по ночам, напоминая о всем том, чего делать было нельзя?
Для Анатолия Василенко ответы на эти вопросы были очевидными. Причем осознал он их с самых молодых лет, тогда, когда после окончания Мелитопольского железнодорожного училища № 1 начал осваивать свою мужественную профессию и набираться практического опыта, позволившего ему, годы спустя, стать почетным железнодорожником СССР, кавалером орденов Трудовой Славы II и III степеней, гордостью всего Крымского филиала Приднепровской железной дороги, машинистом локомотивного депо станции Симферополь, пользовавшегося огромным авторитетом не только среди рабочих, но и в Крымской дирекции Приднепровской железной дороги, где его ценили прежде всего за то, что он был ярким олицетворением рабочего класса, рабочим-новатором, наставником молодежи и рупором простых рабочих, видевших в нем настоящего борца, коммуниста, профсоюзного активиста, защитника интересов рабочего человека, готового их бескомпромиссно отстаивать в самых высоких инстанциях и кабинетах.
Причем Анатолий Стефанович был не бузотёр-авантюрист, любивший козырнуть своим рабочим происхождением и статусом, прикрывавшийся при этом революционной фразой и занимавшийся демагогией. Нет и еще раз нет. Болтовню пустопорожнюю и вредную он не переносил и на дух. Как не терпел он и провокаторов, пытавшихся будоражить рабочую среду. А вместе с ними и всех тех, кто не имел своего собственного мнения и готов всегда был идти на поводу, причем неважно у кого — начальника, мастера… да, кого угодно, только бы спрятаться за их спины, большие, способные защитить… Такую мнимую, фиктивную, абстрактную защиту Анатолий Стефанович презирал, предпочитая ей открытый диалог, пускай непростой, возможно горячий, на повышенных тонах, а все же живой, с глазу на глаз, дабы иметь возможность аргументированно изложить свое мнение, позицию, а может, даже заявить и о своих убеждениях, скрывать которые для Василенко было так и вовсе нелепо, неестественно, не по-мужски.
Коммунист с 1971 года, в советские годы избиравшийся членом Крымского обкома партии и делегатом XVIII съезда КПСС, стоявший у истоков возрождения Компартии в Крыму после ее антиконституционного и подлого запрета в августе 1991 года, Анатолий Василенко долгие годы, и пока позволяло здоровье, находился на политической передовой. И это в те, самые трудные 90-е годы прошлого столетия, когда вся жизнь словно перевернулась, открыв шлюзы для бандитов, спекулянтов, проходимцев, продажных чиновников и других негодяев, пытавшихся тянуть последние жилы с обездоленного, обнищавшего народа. Само собой, в тех условиях Анатолий Стефанович молчать не мог. Как не мог он и бездействовать. Потому-то с его подачи, в помощь Компартии в Крыму и был создан Союз рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции, первым председателем республиканского совета которого он и был избран.
И Союз рабочих, возглавляемый стойким и последовательным коммунистом Василенко, загремел, привлекая в свои ряды все более прогрессивных, активных, целеустремленных людей — рабочих и крестьян, развивая тем самым и протестное движение, которое вкупе с блестящей акцией «Си-Бриз — 97», проходившей в Евпатории, на подступе к которой Анатолий Стефанович, понимая всю ответственность, которая на него неизбежно ложилась, — и остановил целый состав, дав возможность общественности проследовать к месту проведения многолюдной патриотической акции, — позволило коммунистам Крыма на выборах 1998 года добиться впечатляющих результатов и избрать, впервые после событий 1991 года, коммуниста председателем Верховного Совета республики.
Сам же Анатолий Стефанович коммунистами Крыма и всей Компартией Украины, активно поддержанной тогда населением страны, — был делегирован в Верховную Раду Украины.
В том третьем созыве Верховной Рады, коммунистов Крыма, с учетом Севастопольской партийной организации, бывшей в то время в составе Крымской республиканской, представляло шесть товарищей. И Анатолий Стефанович среди них пользовался большим авторитетом, так как пришел он в стены парламента из рабочего коллектива, зная чаяния и проблемы человека труда не понаслышке. Более того, товарищи по фракции отмечали Василенко как человека ответственного, порядочного, совестливого, доброжелательного, стремившегося добросовестно выполнять все партийные поручения и помогать людям.
Все ли получилось у народного депутата Василенко? Все ли планы и задумки он реализовал? Остался ли удовлетворен он своей депутатской деятельностью? Смею сказать, в том числе и как помощник-консультант Анатолия Стефановича, видевший и знавший его работу достаточно неплохо, и, что самое главное, изнутри, — нет, не все он сделал, что намечал, не получил он радости от своей депутатской деятельности, приносившей ему лишь переживания и тягостные думы. Уж слишком большим, непримиримым максималистом он был, да и представлялась ему депутатская деятельность иначе. Вот, дескать, народный депутат и ему все двери открыты. А возможностей у него, так и подавно, хоть отбавляй… Только вот действительность оказалась иной, не такой радужной, а вынуждавшей Василенко ходить по властным учреждениям и инстанциям, стучаться в кабинеты непрошибаемого чиновничества, доказывать им прописные истины, просить, взывая к их человеческим чувствам, порою, напрочь атрофированным. И просить не за себя, не за собственных детей и других родственников, а за людей малознакомых или незнакомых вовсе, но за людей, во имя которых он и пошел в парламент, парламент буржуазный, большинство членов которого служили не народу, а капиталу и его высокомерным носителям, в общем, ненавистным ему трутням и паразитам, на которых Анатолию Стефановичу, к сожалению, там, в Киеве, пришлось наглядеться вдосталь.
Четыре года депутатства пробежали быстро. Вроде бы и после них можно было выстраивать какие-то новые планы. Но что-то в Анатолии Стефановиче надломилось. Сказалась, естественно, и сильная моральная усталость, монотонно подтачивавшая его беспокойное сердце. Не все к тому же хорошо было и дома. Еще в 1999 году ему пришлось навсегда проститься с любимой супругой, с которой вместе в любви и заботе воспитали пятерых детей.
Так в результате и получилось, что здоровье пошатнулось, душевное равновесие нарушилось, тревога за происходящее вокруг только усилилась, а возможностей на что-либо влиять у пенсионера Василенко уже никаких и не было… Жизнь же, тем не менее, продолжалась.
Последние два десятилетия Анатолий Стефанович жил тихо, неприметно и многие, знавшие его в прошлые, самые активные в политическом плане годы, стали о нем даже и забывать. А он, по крайней мере мне так думается, этому не то, что не сопротивлялся, а был, похоже, и рад. Почему так сталось? Не знаю, но думаю, что Анатолий Стефанович, привыкший все происходящее близко принимать к сердцу, хотя и молча, не хотел лишний раз бередить душевные раны. Да и не было у него, видно, желания находиться на скамейке «вечных бывших», некогда влиятельных товарищей, а ставших лишь пенсионерами, богатыми разве что на воспоминания. Впрочем, все свои переживания, размышления, оценки и выводы он навсегда забрал с собой. В вечность, откуда, возможно, он за нами и наблюдает, также тихо и основательно, вдумчиво, как и было ему свойственно при жизни, — большой, сложной, но яркой и оставившей добрый след. И память… а она, что ни говорите, имеет свойство жить очень и очень долго, куда более, чем обычный человек, со всеми его радостями, победами, горестями и переживаниями…
Руслан Семяшкин,
член Совета Межрегиональной общественной организации
«Союз ветеранов комсомола Крыма»
